Родился  18 июля 1891 г. Из дворян Области Войска Донского, станицы Кумшацкой, сын есаула.

Окончил Донской кадетский корпус в 1908 г, Николаевское инженерное училище в 1911 г., Подпоручик с 6 августа 1911 г. Офицер 1-й Карской крепостной саперной роты. Гатчинская авиационная школа 1912 г.

Военный летчик с 28 января 1913 г. С апреля 1913 года в Ковенском крепостном авиационном отряде.

Поручик с 1 октября 1913 г., С 10 декабря 1914 г. в Новогеоргиевском крепостном авиационном отряде.

С 10 марта 1915 г. — военный летчик, младший офицер 32-го корпусного авиационного отряда,

где за ним был закреплен «Фарман AF.22» с отрядным №2.

 В  плену с 1916 г.

В Донской армии военным летчиком одного из авиационных отрядов.

Был награжден:

Орден Святого Станислава 3-й степени — ВП от 14.03.1913 г.;

Орден Святого Станислава 2-й степени — 1915 г.;

Орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» — ВП от 28.07.1916 г.

 

Георгиевское оружие — ВП от 11.11.1914 г. «за то, что 12-го сентября 1914 г. совершил смелый полет над противником, был обстрелян и получил несколько пробоин от пуль и осколков, выяснил общее направление движения противника, чем способствовал дальнейшему успеху операций».

Взято здесь:

http://www.retroplan.ru/encyclopaedia.html?sobi2Task=sobi2Details&catid=115&sobi2Id=734

 

Военный лётчик В.Э.Попов

  Безвременно, - как все они, и мужественно, как все они, - погиб есаул Виталий Эрастович Попов. Военный лётчик, донской казак. Первая (и дай Бог – последняя!) жертва авиации на большевистско – донском фронте.

  Воспитанник Донского Императора Александра III корпуса, который окончил в 1908 году.

  По первому разряду кончил в 1911 г. Николаевское Инженерное училище. По окончании училища недолго прослужил в Карской крепостной сапёрной роте, потом поступил в Гатчинскую авиационную роту, которую со званием военного лётчика окончил в 1912 г.

  С апреля 1913 года по март 15-го был в Ковенском авиационном отряде, а с марта 1915 года в 32 авиационном отряде особого назначения.

 Имел все боевые награды до Георгиевского оружия включительно.

  Имел 97 боевых полётов, - 213 боевых часов, часов величайшего нервного напряжения, известного одним только лётчикам, в силу особенных условий, связанных с работаю на хрупкой ладье, на головокружительной высоте в поднебесьи…

  Ещё тогда, 16 августа 1916 года, в Галиции- этот 213 час- оказался для него роковым. Случилось то, чего по рассказам знавших его, он боялся больше всего на свете: он попал в плен. Неповоротливый, неуклюжий Вуазен его был сбит двумя Фоккерами и упал на неприятельской территории. Ничего не было страшнее плена в разгар войны, в то время, когда кипучая, энергичная натура молодого лётчика рвалась к работе…

………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Только в июне 1918 года удалось ему, каким-то чудом, «трансформировавшись в украинца»,

вырваться на волю… Но что за «волю» встретил он, вернувшись на дымящиеся развалины той,

к которой он рвался из плена всей душой.

  Я познакомилась с В.Э. в день его приезда в Киев. Раньше я много слышала о нём, как о превосходном лётчике, прекрасном человеке, весёлом, бесшабашном, жизнерадостном. А встретилась- с застенчивым, ушедшим в себя, видимо много, глубоко и мучительно передумавшим и перечувствовавшим человеком. Старые знакомые положительно не узнавали его. Исчезла былая живость, весёлость, непринуждённость. Через несколько дней по приезде он сам сознался, что ему дня два было жутко одному выходить на шумные, людные улицы Киева: «всё кажется – как опять возьмут – да сцапают?... Узнают, что я не украинец…

Опять в Браунау или ещё куда нибудь?!.. Нет, лучше пулю в лоб»..

   Да… плен, ни для кого не проходящий бесследно, дался ему особенно тяжело.  Так тяжело, что перевозимый однажды вглубь страны, - он на полном ходу мчавшегося поезда, ночью, улучив мгновение, когда за  ним не следили, выбросился из окна, надеясь на слепое счастье: «не убъюсь, так доберусь до России»…

  Он не убился… но разбившийся, израненный, две недели бродил, скрываясь в болотах, в зарослях кустарника и камышей, терпя неимоверные лишения и муки, горя одной мечтой- добраться до своих.

  Его поймали, полумёртвого от голода и холода, и снова заперли в лагерь военно-пленных. Не дёшево обошёлся ему плен… Тик то и дело сводил ему шею, руки дрожали, когда он говорил о пережитом; серебро блестело в бобрике густых волос… А ему было всего 27 лет, этому высокому, крепко сбитому человеку, ещё не так давно, до плена, по его словам, почти не знавшему, что такое – нервы.

 

К концу недели, проведённой в Киеве между возвращением из Австрии и отъездом на Дон, В.Э. немного отогрелся, отошёл, стал смелее и чувствовал себя покойнее. Уже не боялся, что «сцапают»… Подбодрился и уехал на Дон. Не терпелось повоевать с большевиками.

  «Только бы получить аппарат!» - было теперь его единственной мечтой и целью жизни.

  Приехал на Дон, сейчас же зачислился в 1-й Донской авиационный отряд- и как его ни уговаривали родные и друзья отдохнуть, подождать лучшей машины, - и тогда уже начать свою опасную работу – В.Э. не сдался.

 - Довольно- бездельничал в плену! Два года потерял, надо навёрстывать время.

  И хотя аппарат ему достался никуда почти не годный, старый (тогда ещё на Дону аэропланов было мало) больше 600 метров никак не вытягивавший, отправился он на фронт. Работать принялся со страстью, безотказно. Вылетал на работу зачастую по несколько раз в день и в самое короткое время успел вновь налетать больше 70 боевых часов.

  7 сентября, в 6-м часу утра, В.Э. получил приказание произвести глубокую разведку в тылу большевиков, в районе станции Ремонтной. Как на грех, машина его начала совершенно сдавать. В.Э. доложил в корпусе, что аппарат его не исправен и исполнить задачу почти немыслимо…

  Положил В.Э., как всегда, револьвер в карман, чтобы в случае вынужденной посадки не сдаться живым в плен и с наблюдателем подъесаулом Захаровым, вылетел исполнять задание. Выше 600 метров аппарат его и вовсе не тянул. А за Ремонтной перестали работать два цилиндра и на обратном пути пришлось неприятельские окопы перетягивать на 400 метрах.

  «Товарищи», ещё на фронте набившие себе  руку на сбивании наших же аппаратов, открыли по Вуазену жестокий ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь. Осколком шрапнели В.Э. был смертельно ранен под диафрагму. Осколок прошёл насквозь и вышел в спину.

  Он повернул к подъесаулу Захарову искажённое нечеловеческим страданием лицо своё и сказал:

  -Я ранен и кажется сейчас потеряю сознание… берите ручку…

  И вот под огневым дождём, на головокружительной высоте началась борьба со смертью…

  С нечеловеческим трудом подъесаулу Захарову удаётся перетащить В.Э. на своё место и самому сесть за управление. Неопытный в этом деле, - он тем не менее у ст.

Гашун доводит аппарат до земли, но посадка не удаётся.

 «Капот», гондола сплющилась, В.Э. выбросило из неё.

Вспыхнул бензин и обожжённый подъесаул потерял сознание…

  Когда он очнулся, В.Э. разговаривал, придя в себя первым, с подошедшим к  месту несчастья полковником Постовским, который принял в потерпевших самое горячее участие.

  Первый вопрос В.Э. был о состоянии здоровья подъесаула Захарова, своего наблюдателя…

  Первая просьба была к подъесаулу Захарову – поскорее рассказать полковнику

Постовскому о результатах разведки…

  Вторая просьба – пить, пить…

………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

  Их перевязали, их уложили в вагон и повезли в лазарет.

  Жестоко страдал В.Э. Но не единой жалобы, ни слова ропота или отчаяния…

  Истекал кровью, томился той страшной жаждой, которая так характерна при ранениях брюшины. Кошмарная жажда, которую не в праве утолять окружающие, в чаянии чуда исцеления…

Ведь каждая капля в этих случаях – яд…

  Больше часу метался он в своих предсмертных страданиях. Потом вдруг как то сразу затих…

  - Я лежал у него в головах, - рассказывает подъесаул Захаров, ещё сам не оправившийся от ожогов и потрясений, - и когда он вдруг затих – и довольно долго лежал тихо, я немного удивился и спросил сопровождавшую нас сестру милосердия, отчего он вдруг успокоился?... «Забылся» … тихо и не сразу ответила сестра, боясь доконать меня тяжкой правдой…

   Забылся… Да, вечным сном забылся мужественный и честный работник, свято исполнивший свой долг до конца, до последнего проблеска сознания служивший отчизне в скорбные, смутные дни.

 

Е.Д.

«Донская волна №19 1918 г.

Изображения наград